В среде собаководов известно очень много историй про то, что собака «все понимает, но сказать не может». А у охотников эти слухи превосходят все видимые границы, например, такие «идем мы с ней по лесу, я ей «Зорька!», а она мне «Чо?»». В связи с этим возникает вопрос о возможности абстрактного мышления у питомцев, ведь для такого обязательны развитые причинно-следственные связи с большим включением элементов и абстрактное мышление. Ведь до сих пор считается, что у собак очень развиты условно развитые рефлексы и что на них и держится понимание собаки всей происходящей ситуации. Ни подтвердить, ни опровергнуть такие догадки не представляется возможным.
Вот, например, команда «Принеси». Если дать ее питомцу и добавить любое существительное из ранее знакомых, допустим, «мяч», то осознанно ли животное выбирает именно мячик, или любую круглую шарообразную вещь, похожую на мяч? Считается, что собака выбирает просто знакомую вещь, не связывая ее с формой и размерами предмета.
Еще больше споров вызвало утверждение Джона Пили из США и его новейшие исследования на тему зоопсихологии. Он долгое время, в течение 9 лет, проводил тренировку и обучение собственной собаки породы
бордер-колли. По его утверждениям, собаку всю жизнь обучали названиям различных предметов, которых она изучила более тысячи, а также значению глаголов и даже предлогов. В печатном издании «Learning and motivation» ученый утверждает, что данная собака способна связать и выполнить действия по заданной исследователем схеме, допустим, сходить за палочкой и принести к мячику. После команды она проделывает все в том порядке, что и задано. Однако же, предлог звучит всего один и понятие, куда нести, тоже. То есть, если повторить фразу наоборот, унести мячик к палочке, то неизвестно, сможет ли животное правильно сориентироваться и не перепутать что куда перенести.
До семи лет питомца просто обучали названиям различных предметов, и только после этого возраста стали обучать его простым действиям, используя синтаксические приемы. То есть собака помещалась между двумя знакомыми предметами и обучалась понятию предлогов, называемых между существительными. Изначально на предметы указывали рукой с той последовательности, что требовалась от испытуемого, далее подсказки становились все короче и невнятнее. Предложение содержало просьбу отнести один предмет к другому, в любом направлении.
Через какое-то время перед бордер-колли поставили задачу посложнее — между двумя парами предметов выбрать правильный и отнести к указанному, используя только голосовые подсказки и связывая их грамматически самостоятельно. Предметы, кстати, были знакомыми, но ранее в исследовании не использовались. Это был своеобразный экзамен на гибкость понимания собакой всего происходящего, формулировки менялись в произвольном порядке. На последнем этапе вещи даже были убраны из поля зрения собаки, находясь за ее спиной, она выслушивала задание полностью, и только затем выполняла его. Из 12 заданий колли справилась со всеми безошибочно, что говорит о возможности построения логических цепочек в голове животного и прослеживается некая грамматическая связь.
Считается, что у бордер-колли врожденная способность к такой «науке» в связи с извечной профессией пастуха и помощника, когда от собак этой породы столетиями требовалось понимание чабана именно на голосовом уровне , часто без зрительного контакта с определенным осмыслением происходящего.
В итоге исследователь Колледжа Уоффорда добавил еще больше вопросов в практику изучения и понимания собачьего интеллекта. Возможно, что его собака — просто уникальный экземпляр, своего рода лингвист.